Неточные совпадения
Лакей, подававший в общей зале
обед инженерам, несколько раз с сердитым лицом
приходил на ее зов и не мог не исполнить ее приказания, так как она с такою ласковою настоятельностью отдавала их, что никак нельзя было уйти от нее.
— Никогда! Да и не знаю, даже и времени нет для скучанья. Поутру проснешься — ведь нужно пить чай, и тут ведь приказчик, а тут и
на рыбную ловлю, а тут и
обед. После
обеда не успеешь всхрапнуть, а тут и ужин, а после
пришел повар — заказывать нужно
на завтра
обед. Когда же скучать?
Пришел я после
обеда заснуть, так что ж бы вы думали, ведь не вытерпела Катерина Ивановна: за неделю еще с хозяйкой, с Амалией Федоровной, последним образом перессорились, а тут
на чашку кофею позвала.
— Ты
пришел на ногах? — спросила она, переводя с французского. — Останемся здесь, это любимое мое место. Через полчаса —
обед, мы успеем поговорить.
Когда, отдохнув после трудного
обеда, все собрались к чаю, вдруг
пришел воротившийся из города обломовский мужик, и уж он доставал, доставал из-за пазухи, наконец насилу достал скомканное письмо
на имя Ильи Иваныча Обломова.
Но Марфенька погрозила, что отнимет деньги и никогда не
придет больше, если он станет прятать их, а сам выпрашивать луковицу
на обед и просить
на паперти милостыню.
Так она волновалась, смотрела пристально и подозрительно
на Веру, когда та
приходила к
обеду и к чаю, пробовала было последить за ней по саду, но та, заметив бабушку издали, прибавляла шагу и была такова!
Татьяна Марковна была с ней ласкова, а Марья Егоровна Викентьева бросила
на нее, среди разговора, два, три загадочных взгляда, как будто допрашиваясь: что с ней? отчего эта боль без болезни? что это она не
пришла вчера к
обеду, а появилась
на минуту и потом ушла, а за ней пошел Тушин, и они ходили целый час в сумерки!.. И так далее.
Воспитанники уже с после
обеда разъехались по домам, но
на этот раз Ламберт остался
на воскресенье, не знаю, почему за ним не
прислали.
Я не знал,
на что решиться, и мрачно сидел
на своем чемодане, пока товарищи мои шумно выбирались из трактира. Кули
приходили и выходили, таская поклажу. Все ушли; девятый час, а шкуне в 10 часу велено уйти. Многие из наших обедают у Каннингама, а другие отказались, в том числе и я. Это прощальный
обед. Наконец я быстро собрался, позвал писаря нашего, который жил в трактире, для переписки бумаг, велел привести двух кули, и мы отправились.
И они позвали его к себе. «Мы у тебя были, теперь ты
приди к нам», — сказали они и угощали его
обедом, но в своем вкусе, и потому он не ел. В грязном горшке чукчанка сварила оленины, вынимала ее и делила
на части руками — какими — Боже мой! Когда он отказался от этого блюда, ему предложили другое, самое лакомое: сырые оленьи мозги. «Мы ели у тебя, так уж и ты, как хочешь, а ешь у нас», — говорили они.
После
обеда нас повели в особые галереи играть
на бильярде. Хозяин и некоторые гости, узнав, что мы собираемся играть русскую, пятишаровую партию,
пришли было посмотреть, что это такое, но как мы с Посьетом в течение получаса не сделали ни одного шара, то они постояли да и ушли, составив себе, вероятно, не совсем выгодное понятие о русской партии.
— А убирайтесь вы, иезуиты, вон, — крикнул он
на слуг. — Пошел, Смердяков. Сегодня обещанный червонец
пришлю, а ты пошел. Не плачь, Григорий, ступай к Марфе, она утешит, спать уложит. Не дают, канальи, после
обеда в тишине посидеть, — досадливо отрезал он вдруг, когда тотчас же по приказу его удалились слуги. — Смердяков за
обедом теперь каждый раз сюда лезет, это ты ему столь любопытен, чем ты его так заласкал? — прибавил он Ивану Федоровичу.
Лес кончился, и опять потянулась сплошная гарь. Та к прошли мы с час. Вдруг Дерсу остановился и сказал, что пахнет дымом. Действительно, минут через 10 мы спустились к реке и тут увидели балаган и около него костер. Когда мы были от балагана в 100 шагах, из него выскочил человек с ружьем в руках. Это был удэгеец Янсели с реки Нахтоху. Он только что
пришел с охоты и готовил себе
обед. Котомка его лежала
на земле, и к ней были прислонены палка, ружье и топор.
Пока люди собирали имущество и вьючили лошадей, мы с Дерсу, наскоро напившись чаю и захватив в карман по сухарю, пошли вперед. Обыкновенно по утрам я всегда уходил с бивака раньше других. Производя маршрутные съемки, я подвигался настолько медленно, что через 2 часа отряд меня обгонял и
на большой привал я
приходил уже тогда, когда люди успевали поесть и снова собирались в дорогу. То же самое было и после полудня: уходил я раньше, а
на бивак
приходил лишь к
обеду.
Посмотрев Миньону и решившись еще раз
прийти ее посмотреть вечером, мы отправились обедать к «Яру». У меня был золотой, и у Огарева около того же. Мы тогда еще были совершенные новички и потому, долго обдумывая, заказали ouka au shampagne, [уху
на шампанском (фр.).] бутылку рейнвейна и какой-то крошечной дичи, в силу чего мы встали из-за
обеда, ужасно дорогого, совершенно голодные и отправились опять смотреть Миньону.
Гааз жил в больнице.
Приходит к нему перед
обедом какой-то больной посоветоваться. Гааз осмотрел его и пошел в кабинет что-то прописать. Возвратившись, он не нашел ни больного, ни серебряных приборов, лежавших
на столе. Гааз позвал сторожа и спросил, не входил ли кто, кроме больного? Сторож смекнул дело, бросился вон и через минуту возвратился с ложками и пациентом, которого он остановил с помощию другого больничного солдата. Мошенник бросился в ноги доктору и просил помилования. Гааз сконфузился.
Приезды не мешают, однако ж, Арсению Потапычу следить за молотьбой. Все знают, что он образцовый хозяин, и понимают, что кому другому, а ему нельзя не присмотреть за работами; но, сверх того, наступили самые короткие дни, работа идет не больше пяти-шести часов в сутки, и Пустотелов к
обеду уж совсем свободен. Иногда, впрочем, он и совсем освобождает себя от надзора;
придет в ригу
на какой-нибудь час, скажет мужичкам...
Но вот одним утром
пришел в девичью Федот и сообщил Акулине, чтоб Матренка готовилась: из Украины приехал жених. Распорядиться, за отсутствием матушки, было некому, но общее любопытство было так возбуждено, что Федота упросили показать жениха, когда барин после
обеда ляжет отдыхать. Даже мы, дети, высыпали в девичью посмотреть
на жениха, узнавши, что его привели.
Струнников, с своей стороны, тоже доволен. Но он не мечтает, во-первых, потому, что отяжелел после
обеда и едва может добрести до кабинета, и, во-вторых, потому, что мечтания вообще не входят в его жизненный обиход и он предпочитает проживать деньги, как придется, без заранее обдуманного намерения.
Придя в кабинет, он снимает платье, надевает халат и бросается
на диван. Через минуту громкий храп возвещает, что излюбленный человек в полной мере воспользовался послеобеденным отдыхом.
В день его приезда, после
обеда, когда отец с трубкой лег
на свою постель, капитан в тужурке
пришел к нему и стал рассказывать о своей поездке в Петербург.
Он не ночевал дома, а
на другой день
пришел после
обеда, — тихий, измятый, явно сконфуженный.
Окулко косил с раннего утра вплоть до
обеда, без передышки. Маленький Тараско ходил по косеву за ним и молча любовался
на молодецкую работу богатыря-брата. Обедать Окулко
пришел к балагану, молча съел кусок ржаного хлеба и опять пошел косить.
На других покосах уже заметили, что у Мавры косит какой-то мужик, и, конечно, полюбопытствовали узнать, какой такой новый работник объявился. Тит Горбатый даже подъехал верхом
на своей буланой кобыле и вслух похвалил чистую Окулкину работу.
Груздев скоро
пришел, и сейчас же все сели обедать. Нюрочка была рада, что Васи не было и она могла делать все, как сама хотела. За
обедом шел деловой разговор Петр Елисеич только поморщился, когда узнал, что вместе с ним вызван
на совещание и Палач. После
обеда он отправился сейчас же в господский дом, до которого было рукой подать. Лука Назарыч обедал поздно, и теперь было удобнее всего его видеть.
Полинька Калистратова обыкновенно уходила от Лизы домой около двух часов и нынче ушла от Лизы в это же самое время. Во всю дорогу и дома за
обедом Розанов не выходил из головы у Полиньки. Жаль ей очень его было. Ей
приходили на память его теплая расположенность к ней и хлопоты о ребенке, его одиночество и неуменье справиться с своим положением. «А впрочем, что можно и сделать из такого положения?» — думала Полинька и вышла немножко погулять.
Папа, который в Москве почти совсем не занимался нами и с вечно озабоченным лицом только к
обеду приходил к нам, в черном сюртуке или фраке, — вместе с своими большими выпущенными воротничками рубашки, халатом, старостами, приказчиками, прогулками
на гумно и охотой, много потерял в моих глазах.
Вскоре затем сели за стол.
Обед этот Вихрову изготовил старый повар покойной княгини Весневой, который
пришел к нему пьяненький, плакал и вспоминал все Еспера Иваныча, и взялся приготовить
обед на славу, — и действительно изготовил такой, что Салов, знаток в этом случае, после каждого блюда восклицал совершенно искренно...
Она, как показалось Павлу, была с ним нисколько не менее любезна, чем и с Неведомовым, который был
на уроке и позапоздал
прийти к началу
обеда, но когда он
пришел, то, увидев вновь появившегося молодого человека, радостно воскликнул: «Боже мой, Марьеновский!
Вихров невольно засмотрелся
на него: так он хорошо и отчетливо все делал… Живописец и сам, кажется, чувствовал удовольствие от своей работы: нарисует что-нибудь окончательно, отодвинется
на спине по лесам как можно подальше, сожмет кулак в трубку и смотрит в него
на то, что сделал; а потом, когда
придет час
обеда или завтрака, проворно-проворно слезет с лесов, сбегает в кухню пообедать и сейчас же опять прибежит и начнет работать.
Она жила, распоряжалась, кормила чиновников
обедами, выдавала беременных девок замуж за мужиков в дальние деревни, содержала целую стаю приказных, которые именем ее вели тяжебные дела в судах, и никогда ей даже
на мысль не
приходило, что она живет и действует таким образом — в государстве.
Из города
прислали сыщиков, они, стоя
на углах, щупали глазами рабочих, весело и оживленно проходивших с фабрики
на обед и обратно.
На рассвете выл фабричный гудок, сын и Андрей наскоро пили чай, закусывали и уходили, оставляя матери десяток поручений. И целый день она кружилась, как белка в колесе, варила
обед, варила лиловый студень для прокламаций и клей для них,
приходили какие-то люди, совали записки для передачи Павлу и исчезали, заражая ее своим возбуждением.
По мере того как танцевальный вечер
приходил к концу, в столовой становилось еще шумнее. Воздух так был наполнен табачным дымом, что сидящие
на разных концах стола едва могли разглядеть друг друга. В одном углу пели, у окна, собравшись кучкой, рассказывали непристойные анекдоты, служившие обычной приправой всех ужинов и
обедов.
Я не могла удержаться от слез и смеха, слушая бедного старика; ведь умел же налгать, когда нужда
пришла! Книги были перенесены в комнату Покровского и поставлены
на полку. Покровский тотчас угадал истину. Старика пригласили обедать. Этот день мы все были так веселы. После
обеда играли в фанты, в карты; Саша резвилась, я от нее не отставала. Покровский был ко мне внимателен и все искал случая поговорить со мною наедине, но я не давалась. Это был лучший день в целые четыре года моей жизни.
Целое после-обеда после этого она была как в чаду, не знала, что с нею делается. И жутко и сладко ей было в одно и то же время, но ничего ясного. Хаос переполнял все ее существо; она беспокойно ходила по комнате, перебирала платья, вещи, не знала, что делать. Наконец, когда уже смерклось, от него
пришел посланный и сказал, что Андрей Степаныч просит ее
на чашку чая.
Заранее приготовившись
на слезы и упреки со стороны Настеньки,
на удивление Петра Михайлыча и
на многозначительное молчание капитана и решившись все это отпарировать своей холодностью, Калинович решился и
пришел нарочно к Годневым к самому
обеду, чтоб застать всех в сборе.
Придя туда, они сели к окну, в сторонке, чтоб не быть очень
на виду. Калинович велел подать два
обеда и бутылку вина. Он несколько затруднялся, каким бы образом и с чего начать разговор; но Дубовский сам предупредил его.
В своем мучительном уединении бедный герой мой, как нарочно, припоминал блаженное время своей болезни в уездном городке; еще с раннего утра обыкновенно являлся к нему Петр Михайлыч и придумывал всевозможные рассказы, чтоб только развлечь его; потом, уходя домой, говорил, как бы сквозь зубы: «После
обеда, я думаю, Настя зайдет», — и она действительно
приходила; а теперь сотни прелестнейших женщин, может быть, проносятся в красивых экипажах мимо его квартиры, и хоть бы одна даже взглянула
на его темные и грязные окна!
Видимо, что в этой фразе он ввернул штучку, поясненную потом еще более в самый
обед,
на который он не приехал, а
прислал на имя старшины-хозяина записку, изъявляя в ней искреннее соболезнование, что по случившейся маленькой болезни не может с обществом разделить приятного удовольствия кушать мерных стерлядей и грецкими орехами откормленных индеек; значит, он сожалел только об
обеде, а не о том, что не присутствовал
на почетном прощальном митинге начальнику губернии.
— И не заниматься делом, — примолвил дядя. — Полно!
приходи сегодня к нам: за
обедом посмеемся над твоей историей, а потом прокатаемся
на завод.
Напрасно к нему приезжали сенатор, губернатор, губернский предводитель, написавший сверх того Егору Егорычу письмо, спрашивая, что такое с ним, —
на все это Антип Ильич, по приказанию барина, кротко отвечал, что господин его болен, не может никого принимать и ни с кем письменно сноситься; но когда
пришло к Егору Егорычу письмо от Сверстова, он как бы ожил и велел себе подать
обед, питаясь до этого одним только чаем с просфорой, которую ему, с вынутием за здравие, каждое утро Антип Ильич приносил от обедни.
Скрыть это происшествие от пани Вибель Аггей Никитич нашел невозможным, и
на другой день,
придя после
обеда в аптеку, он рассказал ей все и задал тот же вопрос, который делал самому себе, о том, кто же могли быть эти два человека?
День потянулся вяло. Попробовала было Арина Петровна в дураки с Евпраксеюшкой сыграть, но ничего из этого не вышло. Не игралось, не говорилось, даже пустяки как-то не шли
на ум, хотя у всех были в запасе целые непочатые углы этого добра. Насилу
пришел обед, но и за
обедом все молчали. После
обеда Арина Петровна собралась было в Погорелку, но Иудушку даже испугало это намерение доброго друга маменьки.
В таком духе разговор длится и до
обеда, и во время
обеда, и после
обеда. Арине Петровне даже
на стуле не сидится от нетерпения. По мере того как Иудушка растабарывает, ей все чаще и чаще
приходит на мысль: а что, ежели… прокляну? Но Иудушка даже и не подозревает того, что в душе матери происходит целая буря; он смотрит так ясно и продолжает себе потихоньку да полегоньку притеснять милого друга маменьку своей безнадежною канителью.
Горничные ходили
на цыпочках; ключница Акулина совалась, как помешанная: назначено было после
обеда варенье варить, и вот
пришло время, ягоды вычищены, готовы, а от барыни ни приказу, ни отказу нет; садовник Матвей
пришел было с вопросом, не пора ли персики обирать, но в девичьей так
на него цыкнули, что он немедленно отретировался.
На этой фразе мысль неизменно обрывалась. После
обеда лег он, по обыкновению, заснуть, но только измучился, проворочавшись с боку
на бок. Евпраксеюшка
пришла домой уж тогда, когда стемнело, и так прокралась в свой угол, что он и не заметил. Приказывал он людям, чтоб непременно его предупредили, когда она воротится, но и люди, словно стакнулись, смолчали. Попробовал он опять толкнуться к ней в комнату, но и
на этот раз нашел дверь запертою.
По утрам кухарка, женщина больная и сердитая, будила меня
на час раньше, чем его; я чистил обувь и платье хозяев, приказчика, Саши, ставил самовар, приносил дров для всех печей, чистил судки для
обеда.
Придя в магазин, подметал пол, стирал пыль, готовил чай, разносил покупателям товар, ходил домой за
обедом; мою должность у двери в это время исполнял Саша и, находя, что это унижает его достоинство, ругал меня...
Или, другими словами, прямо навязывается ко мне
на обед. В величайшем смущении смотрю
на него, тщусь разгадать: какие еще новые шутки он со мной предпринять выдумает? Ибо, как человек богатый, он может предпринять многое такое, что другому и в голову не
придет. Однако делать нечего; следуя законам московского хлебосольства, решаюсь покориться своей участи.
Надежда Петровна томилась и изнывала. Она видела, что общество благосклонно к ней по-прежнему, что и полиция нимало не утратила своей предупредительности, но это ее не радовало и даже как будто огорчало. Всякий новый зов
на обед или вечер напоминал ей о прошедшем, о том недавнем прошедшем, когда приглашения
приходили естественно, а не из сожаления или какой-то искусственно вызванной благосклонности. Правда, у нее был друг — Ольга Семеновна Проходимцева…
— Иззедин-Музафер-Мирза! — говорю, — хозяин атель Бельвю —
на самым Невским, против киятра,
обеды по 1 и по 2 р. и по карте; ужины, завтраки —
прислал мине тибе разум учить — айда в Питембурх!